"Золотая клетка духовности" и боль от жизненных заблуждений
Апрель 16, 2011 by admin
Обычно [разные] религии повествуют о красоте, благодати, экстазе, песнопениях. Но мы должны сначала увидеть и пережить жизнь такой, какая она есть. Мы должны увидеть истину страдания, реальность неудовлетворённости. Нам нельзя её игнорировать и исследовать только величественные и приятные аспекты жизни. Если человек ищет некую обетованную землю, остров сокровищ, то его искания приведут лишь к ещё большим страданиям.
Пока мы придерживаемся духовного подхода, который обещает спасение, чудеса, освобождение, мы остаёмся связанными "золотой цепью духовности". Когда носишь такую цепь, она может казаться очень красивой. [...] Тем не менее эта цепь сковывает нас. Люди считают, что эту цепь можно носить просто ради украшения и не быть при этом её узником, но это самообман. Пока наш подход к духовности основан на обогащении эго, он на самом деле представляет собой духовный материализм: это не творческий, а самоубийственный процесс.
[...] Мы ожидаем от учений, что они разрешат наши проблемы, обеспечат магическими средствами, которые помогут справиться с нашей подавленностью, агрессивностью, сексуальными отклонениями. Но, к своему удивлению, мы начинаем понимать, что ничего этого не происходит. Мы испытываем сильное разочарование, когда осознаем, что необходимо работать над собой и над своими страданиями, а не зависеть от какого‑то спасителя или от магической силы [...]. Мы глубоко расстроены тем, что от своих ожиданий придётся отказаться, что ничего нельзя строить на основе заимствованных мнений.
Мы должны позволить себе состояние разочарования, ибо оно означает капитуляцию культа себя и своих достижений. Ах, нам так хотелось бы видеть [...] чудеса, землетрясения, богов, поющих ангелов и т.п. Но ничего подобного никогда не происходит.
Движение по духовному пути очень болезненно. Оно совершается через постоянное сбрасывание масок - мы как бы отрываем их от себя целыми слоями, и каждый раз это вызывает боль.
Эта цепь разочарований в конце концов побуждает нас к отказу от всякого честолюбия. Мы падаем всё ниже и ниже, пока не коснёмся почвы, пока не ощутим связи с самой основой. [...] Когда мы приземлены, не остаётся места для мечтаний или фантазий, и тогда наша практика становится наконец действенной.
Мы начинаем учиться правильно заваривать чай, учимся ходить прямо, не спотыкаясь. Весь наш подход к жизни становится более простым и непосредственным; теперь любые поучения, которые нам случается услышать, любые книги, которые удаётся прочесть, обретают действенность. Они как бы подтверждают нашу практику, поощряют нас к работе [...] без ожиданий, без мечтаний.
Мы начинаем своё духовное странствие с того, что задаем вопросы, подвергаем сомнению свои заблуждения. Существует постоянная неопределённость относительно того, что реально и что нереально, что такое счастье и что такое горе. [...] Мы продолжаем задавать вопросы; в конце концов эти вопросы как бы прокисают и начинают гнить, превращаются в боль. Боль нарастает, поскольку вопросы становятся всё более серьёзными, а ответы всё более ненадёжными.
Становясь старше, мы рано или поздно начинаем спрашивать: в чём заключается смысл жизни? Мы можем ответить себе: а в чём нет смысла жизни? Ведь всё есть жизнь! Но такой ответ слишком остроумен, слишком хитер, а вопрос всё-таки остаётся. Мы могли бы сказать, что смысл жизни - в существовании, но тогда - для чего нужно это существование? Чего мы стараемся достичь в своей жизни? Некоторые люди утверждают, что смысл жизни заключается в том, чтобы направить наши усилия и энергию к высшим целям - установить связь между Землёй и Луной, стать просветлённым, стать крупным профессором, великим учёным, великим мистиком, сделать мир лучше, очистить землю от загрязнения. Может быть, в этом действительно заключается смысл жизни? И от нас действительно кто-то ожидает тяжёлой работы и каких-то достижений - скажем, мы должны открыть мудрость и поделиться ею с другими; или нам следует создать более справедливый политический строй, укрепить демократию, добиться равенства всех людей, чтобы каждый в рамках взаимной ответственности имел право делать то, что ему хочется. Может быть, следует повысить уровень цивилизации до наивысшей точки, чтобы наш мир стал фантастическим местом, обителью мудрости, просветления, учёности и высочайшего развития техники; должно быть достаточно питания для всех, хорошие дома, приятное общество. Нам нужно стать высокообразованными людьми, богатыми и счастливыми; не должно быть ссор, войн и нищеты. Мы должны обладать невероятно мощным интеллектом, которому известны ответы на все вопросы, известны научные объяснения того, как начинается жизнь медузы или что управляет космосом.
Я (примечание: автор слов - Чогъям Трунгпа) вовсе не смеюсь над подобными рассуждениями, но они не принимают во внимание вопрос о смерти. Смерть - это неотъемлемая часть жизни и её противоположность. Учитываем ли мы это? Сама весть о смерти оказывается болезненной. Если бы вы попросили своего пятнадцатилетнего сына написать завещание, люди сочли бы такой поступок совершенной бессмыслицей; никто не стал бы этого делать. Мы отказываемся принимать смерть, но наши высочайшие идеалы, наши рассуждения о смысле жизни, о развитых формах цивилизации - все они не имеют практического значения, если мы не принимаем во внимание процесс рождения, страдания и смерти.
Каждое мгновение существуют рождение, страдание и смерть. [...] Мы предпочли бы удержать рассвет и восход [...] Хотелось бы, но это невозможно. Никто и никогда не добивался этого. Мы боремся, чтобы сохранить новую ситуацию, но в конце концов нам не удаётся ни за что удержаться и мы умираем. [...]
[...] Мы не в состоянии восстановить нашу пуповину, не можем сказать о своём рождении: "Это была репетиция". Рождение уже произошло. Поэтому боль неизбежна [...]. Всепроникающая боль - это общая неудовлетворённость, разочарование, возникающее как следствие агрессивности. Будем ли мы сдержанны или грубы, видимо счастливы или несчастны - не имеет значения. До тех пор, пока мы цепляемся за своё существование, мы, оберегая себя, превращаемся в узел напряжённых мускулов; а это создаёт дискомфорт. Мы начинаем ощущать, что в нашей жизни не всё благополучно. Даже если мы ни в чём не нуждаемся и у нас есть большие деньги, жилище, еда, друзья - где-то в самом нашем существе сидит какая-то небольшая помеха; откуда-то постоянно выползает нечто такое, от чего приходится защищаться или прятаться. Мы вынуждены постоянно быть настороже, чтобы не наделать глупостей; в то же время мы плохо представляем, что же именно считать глупостью. Существует неписаное всеобщее соглашение, что нам следует держать в тайне нечто такое, чего нельзя проявлять открыто, нечто не имеющее названия. Оно не связано с логикой, но каким-то образом представляет для нас особого рода угрозу.
Итак, как бы счастливы мы ни были, глубоко внутри мы всё же остаёмся настороженными и злобными. Мы не желаем по-настоящему раскрываться, не хотим в открытую столкнуться с этим чем-то, чем бы оно ни было. Конечно, мы могли бы попытаться найти оправдание этому чувству при помощи рассуждений вроде такого: "Вчера я не выспался, и сегодня мне как-то не по себе; мне не хочется заниматься важной работой - я могу допустить оплошность". Но подобные самооправдания непрочны. Беспокойство по поводу возможной оплошности прячет за собой злобу и скрытность. Мы злимся на какие-то не имеющие названия части нашего существа, которых нам не хочется раскрывать. "Если бы мне только удалось избавиться от этого, я вздохнул бы свободно, я почувствовал бы себя спокойным".
Эта основная боль принимает бесчисленные формы. Здесь и боль при утрате друга, и боль от необходимости напасть на врага, боль от необходимости зарабатывать деньги, от необходимости получить удостоверение личности, боль от мытья посуды, боль из-за чувства долга, боль оттого, что кто-то дышит нам в затылок, боль при мысли, что мы заурядны или не добились успеха, боль всевозможных взаимоотношений.
Вдобавок к этой всепроникающей боли существует боль перемен - осознание того, что несёшь на себе какую-то тяжесть. Временами вы чувствуете, что тяжесть исчезла, вы ощущаете себя свободным, вам более не нужно держать себя в руках. Но повторяющиеся перепады между болью и её отсутствием, между душевным здоровьем и безумием - это само по себе болезненно. Вновь ощутить тяжесть на плечах - большое страдание. Существует ещё и боль от боли - [...] это вы больше не защищены, вы не уверены в собственной территории. Больше всего вы беспокоитесь о своём здоровье - и у вас развивается язва. Торопясь к врачу, чтобы вылечить её, вы спотыкаетесь и падаете. Противодействие боли только усиливает её интенсивность.
Все эти страдания в жизни следуют друг за другом почти без перерыва; они как бы пропитывают собой жизнь. Сначала вы чувствуете основную боль, затем боль перемен - от боли к её отсутствию и опять к боли, - а потом ещё и боль от боли - боль всех нежелательных для вас жизненных ситуаций.
Вы решили на время отпуска поехать в Париж, вы рассчитываете весело провести там время. Но ваша поездка почему-то не складывается, ваш давнишний французский друг стал жертвой несчастного случая, он в больнице, его семья в растерянности, а потому не в состоянии оказать вам ожидаемого гостеприимства. Вместо этого вам приходится останавливаться в гостинице, а вы не можете позволить себе такие расходы, деньги быстро тают. Вы решаете обменять их на чёрном рынке, и там вас обманывают. Ваш друг, попавший в больницу после несчастного случая, внезапно начинает чувствовать неприязнь к вам, смотрит на ваш визит как на досадную помеху. Вы хотите вернуться домой, но не можете этого сделать: все полеты отменены из-за плохой погоды. Вы попадаете в отчаянное положение; каждый час, каждая секунда для вас важны; вы шагаете взад-вперёд в зале аэропорта, а тем временем срок визы истекает и вам необходимо поскорее уехать из этой страны. Объяснения с официальными лицами крайне затруднительны, поскольку вы не владеете французским.
Подобные ситуации возникают постоянно. Мы торопимся, стараясь избавиться от своей боли, но вместо этого обнаруживаем, что боль возрастает. Боль весьма реальна; мы не в состоянии притворяться, будто вполне счастливы и находимся в безопасности. Боль - наш постоянный спутник. Она изводит нас непрерывно [...]. Если мы ищем вечности, счастья или безопасности, тогда жизнь оказывается для нас непрерывным переживанием страдания.
Попытки обеспечить себе счастье, поддерживать свои отношения с чем-то или кем-то - работа нашего эго. Но такие попытки бесплодны, потому что в нашем мире, кажущемся таким прочным, постоянно обнаруживаются просветы, [...] непрестанные перемены. Чувство постоянства и прочности личности является иллюзией. В действительности такой вещи, такого явления, как наше эго [...] не существует. Последовательность заблуждений - вот что такое эго. Процесс, который представляет собой эго, фактически состоит из вспышек заблуждений, вспышек агрессивности, вожделения; каждая вспышка длится лишь короткое мгновение. Поскольку мы не в состоянии удержать настоящее мгновение, постольку же нам не удержать "я" и "мое", мы не можем придать им прочность.
Чувство себя по отношению к другим вещам на самом деле представляет собой мгновенное различение, вспышку мысли. Если мы порождаем подобные мимолётные мысли достаточно быстро, то можем вызвать у себя впечатление непрерывности и прочности; данное явление подобно кинематографу: отдельные кадры следуют друг за другом так быстро, что возникает иллюзия постоянного движения. Так мы создаем идею, убеждение в том, что наша личность и личности других людей прочны и обладают продолжительным существованием. Поскольку у нас есть эта идея, мы манипулируем мыслями с таким расчётом, чтобы укрепить её. Мы боимся всякого противоположного соображения. Именно этот страх беззащитности и отрицание непостоянства держат нас в тюрьме. Только благодаря признанию факта непостоянства существует возможность [...] правильно воспользоваться жизнью [...].
Не пытаясь спрятаться от своих проблем и раздражителей, мы признаём себя, признаём то, чем являемся на самом деле. [Такое понимание] даёт нам возможность относиться к своей жизни как к чему-то такому, над чем можно и стоит работать. Насколько я знаю, людям обычно кажется, что, если бы им только удалось избавиться от всех толчков и потрясений жизни, они могли бы по-настоящему заняться [работой над собой] - где-то высоко в горах или на берегу моря. Но бежать от мирского характера нашей жизни - значит пренебречь пищей, подлинно питательным веществом. [...]
Так что, более чёткое осознание эмоций и жизненных ситуаций, равно как и пространства, в котором они проявляются, открывает нам путь к ещё более обширному полю осознания. Развивается сострадательное отношение, теплота. Возникает состояние полного приятия себя, но вместе с тем мы сохраняем критическую мудрость. Мы с готовностью принимаем болезненные аспекты жизни вместе с её радостными сторонами. Отношение к эмоциям перестаёт быть трудным делом: эмоции остаются самими собою, их не подавляют, им не потворствуют, их просто признают. Таким образом, точное осознание деталей раскрывает нас навстречу всей комплексной целостности ситуации. Как великая река, текущая в океан, строгая дисциплина ведёт практикующего к открытию панорамного осознания. [...] Окружение становится напоминанием: оно всё время несёт [...] поучения, прозрения. [...] Весь подход [...] заключается в том, чтобы развивать [...] здравый смысл, то есть видеть вещи такими, как они есть, без преувеличений и без мечтаний.
http://grammota.com/interests/philosophy/life-pain